В прошлый раз я говорил о том, что мы находимся в плену различных утопических представлений. И о том, что многие наши заблуждения связаны с тем, что «мы» воспринимается нами только этноцентрически, как единство, сложившееся в давние-давние времена. Добраться до этих времён (когда? в каком году?) практически невозможно. Можно только, вслед за социальными психологами, заключить, что категория «мы» возникает позже, чем категория «они». Сначала приходит понимание, что есть «чужие», «они», не «настоящие люди», а «мы», это те, которые не «они», которые обязаны воевать с «они», чтобы защитить «настоящих людей».

Об этих атавистических взглядах можно было бы не вспоминать, но, разве можно сказать, что они остались в прошлом, и не имеют никакого отношения к настоящему? Атавистические взгляды вообще не исчезают, а только «прячутся» в подполье человека, появляясь каждый раз, когда человеческий Разум не справляется с агрессией, которая выплёскивается из глубин наших бессознательных поступков (в том числе, коллективного бессознательного, если верить Юнгу). На этом не буду больше останавливаться, внимательный читатель сам может обнаружить, как прорываются архаические взгляды в рассуждениях некоторых участников форума. При этом не могут быть серьёзным оправданием, доводы о том, что «другой», «другие», рассуждают также, выдавая нас за «не настоящих людей».

Теперь можем перейти к очень важному вопросу о различиях между этноцентрической трактовкой «мы», как дополитического единства и современным пониманием «мы», как единства граждан, т.е. к пониманию политического единства «мы».

Конечно, между этими представлениями нет жёсткой границы, в разных культурных традициях, в различных исторических ситуациях, они проявляются по-разному, но исключить эту границу невозможно. Размывание этой границы, становится питательной почвой различных утопий. Утопии же, в свою очередь, становятся причиной того, что люди спорят, но не слышат друг друга, не отдавая себе отчёта в том, что смешивают этническую позицию с позицией гражданской.

Во многих европейских языках (сужу по литературе, переведённой на русский язык, поскольку другими иностранными языками не владею) существует два разных слова, означающих: «дополитическая нация» и «нация граждан». Оставим в стороне вопрос, как это различие складывалось, кем осуществлялось, кто играл большую роль - политики или интеллектуалы. Это вопросы специальные, на которых невозможно останавливаться в публицистической статье. Но вот, что

ВАЖНО ОТМЕТИТЬ.

Во-первых, национальные государства, т.е. соединение государства и нации, произошли относительно недавно, начиная с конца XVIII века, уже после Просвещения, когда мысль человека стала полноправным участником политических и социальных процессов.

Во-вторых, в этих процессах, наряду с политиками, военными, юристами (в концептуальном смысле, и наряду с философами), которые разрабатывали принципы и механизмы государственного управления, стали принимать активное участие гуманитарии (писатели, историки, журналисты), которые декларировали национальное единство, вопреки сословным и прочим различиям, и, тем самым, несли «национализм» в массы.

В этих процессах выявилась напряжённость между национальным и республиканским самосознанием, которая снималась каждый раз, когда преодолевалась этноцентричная трактовка наций. Но равновесие это оказалось хрупким и часто давало сбои. Трагическим сбоем, который привёл человечество к мировой войне, оказался фашизм, когда это равновесие было резко нарушено в пользу теории расовой исключительности. Сбои сегодняшнего дня связаны с нарушением равновесия в результате массовой эмиграции, кризисов мультикультурализма, взглядами «новых правых», которые пытаются ревизировать идеи «нации граждан», и т.п.

ГДЕ ЖЕ В ЭТИХ ПРОЦЕССАХ НАШЕ МЕСТО?

Преодолели ли мы противоречия между национализмом и республиканизмом? Какую роль во всех этих процессах играют наши юристы и политологи с одной стороны, историки и писатели, с другой?

Конечно, эти вопросы не только теоретические, но и практические, без решения которых наше дальнейшее развитие невозможно. И они имеют самое непосредственное отношение к тому кризису, который все больше назревает в нашем обществе, и который ясно демонстрирует острую потребность нашего общества в элите, способной конструктивно и современно мыслить, и публично выражать свою позицию, избегая как покровительство власти, так и популистских аплодисментов.

Хочу подчеркнуть, что речь должна идти не только об этической позиции, не только о нейтральном посреднике в диалоге, а об элите, осознающей сложность нашего перехода от дополитического единства «мы» к «мы», как единству граждан.

Сложность и напряженность этого перехода можно обнаружить буквально во всех компонентах исторического становления того, что мы условно назвали «мы».

О многом, например, говорит приблизительный ряд слов-этнонимов, которыми называли нас другие и называли себя «мы» сами: «персияне», «туземцы», «инородцы», «татары», «тюрки», «тюрки азери» (добавим ироническое «азеры»), «азербайджанцы». Порой возникали даже трагифарсовые ситуации. Вспомним, как на известном совещании, во второй половине 1990-х годов, когда «мы» снова стали «азербайджанцами», дали слово и руководителю архива. Будто предполагалось, что можно спросить у хранящихся в архиве исторических документов, как нам себя называть. С теми или иными оговорками такой же противоречивый, порой парадоксальный, подход можно обнаружить в вопросах общего происхождения, национальной истории, национальной культуры (газета, школа, театр и пр.), даже национального языка.

Сложность нашего исторического развития связана с тем, что буквально на небольшом историческом пятачке (приблизительно от 1870 до 1920 года), происходят события, на которые у других потребовались столетия. Времена будто наскакивают друг на друга, и невозможно их развести. В этот период - не будем стесняться, в связи с нефтью, промышленным бумом, огромным количеством умных и предприимчивых людей со всего мира, которые оказались в Баку, их культурной деятельностью, – происходит становление национального самосознания. Начинается процесс собирания «нации», попытки найти точное самоназвание, а затем очертить границы национальной истории и национальной культуры, и многое другое. В этот период мы начинаем становиться современной «нацией».

Открытие первой газеты («Экинчи») свидетельствует о том, что местечковую информацию (попросту анонимные сплетни) заменяет серьёзная информация о том, что происходит в мире. Газету могли читать всего около 1000 человек (практически и того меньше), но главное начался процесс становления «нации». Пройдёт всего несколько десятилетий, и эта «нация», через свою элиту, будет не только открывать школы и типографии, но и конструировать свои исторические границы.

М.Э.Расул-заде, один из тех, которые ставили задачу создания политической нации, оказавшись в эмиграции, будет создавать (конструировать) историю национальной литературы.

Уз. Гаджибеков с целью зафиксировать и упорядочить устную музыкальную традицию создаёт «Основы азербайджанской народной музыки».

В советские времена, в связи с принятой идеологией «суверенных государств», будут написаны различные «истории», составлены словари азербайджанского языка.

Список этот следует дополнять и дополнять, но суть от этого не меняется. Жизнь переводится в Книгу, собирается как история. Поэтому не надо бояться таких слов, как «собирание нации», «конструирование нации», «проект нации», которые ещё двадцать лет назад показались бы кощунственными. Это относится ко всем странам и народам мира. Это относится и к Азербайджану.

НАЦИОНАЛИЗМ

- одна из самых мощных идей, которые распространились в мире за последние два, два с половиной века. Без него трудно было бы разрушить феодальные сословные перегородки. Без него трудно было бы добиться мобилизации городских образованных средних классов. Без него не было бы мощного стимула национально-освободительных движений. Без него трудно было добиться легитимности народа.

Но в то же время, национализм может оказаться разрушительным, может опрокинуть все разумное, что вызвало его к жизни. Особенно в тех странах, в которых сохранилось колониальное сознание, в которых многие комплексы (подавленное сознание) так и не преодолены, и для своего самоутверждения так и хочется прибегнуть к собственному возвеличению, и, соответственно, к дискриминации других, включая этнические национальные меньшинства внутри «своих».

Так что же способно сдержать разрушительную стихию национализма? Только возникновение лиц с гражданским самосознанием, независимым от их этнической принадлежности. Парадокс: без энергии национализма, демократии невозможны, именно она обеспечивает всеобщее право, становится основой политического единства. Но эта, исторически высвобождаемая энергия, должна трансформироваться в демократические процедуры, основу которых составляет гражданское самосознание.

В случае Азербайджана, стремительное развитие истории – всплеск того периода, который мы назвали «историческим пятачком», культурное развитие в советский период, хотя и лишённое гражданского смысла, новый всплеск национальной активности в первые годы независимости, движение вспять от нации граждан к нации подданных, власть, которая отождествила себя с государством, государство, которое стремится не управлять, а властвовать - это и многое другое сыграло с нами злую шутку.

Может быть, действительно, правы молодые, которые считают, что впереди новая веха, 2018 год, когда окажется, что несмотря на столетние исторические зигзаги, мы вновь попытаемся стать нацией нового типа – нацией граждан. Но цифры цифрами, но только мы сами, граждане страны, можем сделать их реальными.

Теперь в заключении, могу сказать о том, какой этноним считаю предпочтительным (читатели, возможно, хотели задать мне этот вопрос по мере чтения настоящего текста, а я намеренно его обошёл). Отдаю предпочтение этнониму «азербайджанцы», только с одним условием. Он не должен иметь этнической составляющей, а означать только гражданство. «Азербайджанцем», в качестве гражданина страны, может оказаться и турок, и лезгин, и талыш, и даже армянин (в противном случае, что означает наше согласие на автономию Нагорного Карабаха).

Следовательно, «мы» ещё должны стать «азербайджанцами».

P.S. Хабермас пишет: «В современных массовых демократиях национализм представляет собой довольно дешёвый ресурс, к которому время от времени могут прибегать правительства, искушаемые желанием поэксплуатировать хорошо известные психологические механизмы с целью отвлечь внимание граждан от внутренних социальных конфликтов и вместо этого заручиться их поддержкой собственной международной политики».
Грустный парадокс заключается в том, что наши власти, искушаемые тем же желанием, пытаются выдать себя за «касту избранных» (на это выражение без кавычек, обратил внимание политолог Зафар Гулиев), которая борется с радикальным национализмом.

P.S.S. «Каста избранных» и её подручные совершили недавно варварский акт. В результате хакерской атаки (не трудно предположить, какие круги оплатили их услуги) был разрушен портал Kultura.az. Портал, к счастью смогли восстановить, но архив, увы, утерян.
У «касты избранных» своё представление о культуре, они выдают себя и за спонсоров, и за меценатов, и за экспертов, и за ценителей, и бог знает, за кого ещё. Что касается деятелей культуры, то «каста избранных» предоставляет им только одну социальную роль – подданных. И если не стыдиться этой роли, то «каста избранных» может снизойти до того, что оценить их «заслуги».

Статья отражает точку зрения автора