- Не буду спрашивать, для кого создается хорошее кино, для интеллектуальной элиты или для народа, так как известны ваши ответы. Например, «Российской газете»: «Любое художественное произведение, если это не подделка, должно быть как море - чтобы тот, кто не умеет плавать, мог поплескаться у берега. И чтобы было достаточно глубоко, чтобы, кто захочет, смог понырять».
Однако каждый творец, прозаик, сценарист и режиссер, создавая произведение, ориентируется на каких-то определенных людей. Чаплин показывал свои фильмы и даже отдельные эпизоды гостям в студии, своему шоферу, гримеру, добиваясь максимальной понятности и выразительности. А есть ли у Вас люди, вкус которых вы считаете критерием, такая фокус-группа?

- Когда что-то придумываю и над чем-то работаю, я ни о ком не думаю. Это должно, самое главное, должно меня возбудить. Есть люди, которые с самого начала все придумывают. Вот скульптор берет глыбу мрамора и вырезает ту фигуру, которую он придумал. Я отношусь к другой категории. Мне нужно на что-то натолкнуться в жизни. Допустим, иду по лесу, я тот же скульптор, я должен увидеть какую-то корягу, которая вызывает у меня ассоциацию, и я начинаю работать, используя вот этот уже природный материал. Поэтому как бы только в тех случаях, когда какое-то событие, характер, вступает в резонанс с моими внутренними мыслями, чувствами, наблюдениями, вот в этом случае я испытываю возбуждение. И это возбуждение, как чувственное начало во всем, если я испытываю это возбуждение для меня критерий, я начинаю работать. А потом уже есть несколько человек, вкусу которых я верю, их не так уж много, всего несколько человек, жизнь разбросала их по всему свету, на даже там я их нахожу, и мы как-то обсуждаем.

- Известен феномен грузинского кино советского периода. Азербайджан отставал в кинематографии и в спорте и от грузин, и от армян. После обретения независимости Азербайджан в спорте обогнал своих традиционных соседей-соперников достаточно значительно. Однако в кино этого не происходит…

- Стало уже хорошим тоном говорить, что у нас кино отстает. Но разве у нас замечательно развивается медицина, или феноменальных успехов достигла наука или литература?

- Говорю про это потому, что есть какие-то ожидания, ведь в кинематографии многое зависит от финансирования и многие страны после обретения независимости совершили рывок. Почему в азербайджанском кино этого не происходит? Пусть не рывок, но подвижки хотя бы…

- Давайте все это поставим в одну плоскость. В советское время азербайджанский кинематограф ежегодно вольно или невольно участвовал во всесоюзных соревнованиях, потому что фильмы выходили на всесоюзный экран. И мы там уверенно занимали места где-то между восьмым и двенадцатым. Мы не были пятнадцатыми, и не были первыми. Были замечательные фильмы Расима Оджагова, которые неоднократно получали призы и премии, это немало. Назовите мне театральные постановки, или литературные произведения, или достижения в каких-то видах спорта, которые в среднем занимали бы девятые-десятые места? Театры наши играли только в Азербайджане и критики писали, что это замечательные постановки. Если читать нашу критику, можно прийти к выводу, что лучший театр в мире был в Азербайджане. К сожалению, особых театральных традиций в Азербайджане нет. Я это знаю по собственному опыту, так как за десять лет существования моего театра я ни разу не заполнил полностью стоместный зал. Вы же не бывали в этом театре?

- Я не театрал, увы.

- Дело не в вас, а в том, что азербайджанских театральных традиций нет. Я вырос в интеллигентнейшей семье, однако мои родители не ходили в театр. В кино еще ходили, а в театр нет. А говорят о том, что «театрымыз зяифди». А ведь для того, чтобы…

Хорошо, есть театр, я вам гарантирую, что он на уровне мировых стандартов, он ездит на гастроли с огромным успехом, причем играют на двух языках – на азербайджанском и на русском. Но народ не ходит. Что же касается кинематографа, то после того, как развалился СССР, мы, как и все другие республики, кроме России и Казахстана, плохо финансировались. Сейчас у нас очень неплохо, относительно других республик, выделяется около пяти миллионов в год в манатах на картины. И уже появились картины! «Сороковая дверь» обошла фестивалей двадцать, взяла пять-шесть призов. На подходе очень хорошая картина «Ниййет» («Намерение»), картина «Актриса».

В 1996 году я снял фильм «Семья», в 2004 году Олег Сафаралиев снял по моему сценарию фильм «Прощай, южный город». Оба этих фильма были показаны на Берлинском фестивале - а это один лучших кинофестивалей в мире - показаны на десятках других фестивалей. Обе картины получили главные призы. Их не показало даже азербайджанское телевидение. Их никто не видит. Когда я их кручу в нашем театре «Ибрус» приходит человек десять. Они идут уже на протяжении месяца. Скоро мы запустим в нашем театре фильмы Расима Оджагова. В течение трех месяцев каждый может прийти и увидеть лучшие фильмы азербайджанского кино. Не ходят! Только десять-пятнадцать человек. Вообще выросло уже поколение, которое не знает, что такое кинотеатр. Они кино видят только по телевизору. Это страшная проблема. Единственный кинотеатр в Баку, который отвечает современным стандартам и создан при моем непосредственном участии, не собирает денег, потому что билеты дорогие. В Алма-Аты 20 кинотеатров, в Тбилиси 15 кинотеатров.

- А ведь Тбилиси меньше Баку. Цены там приемлемые?

- Такие же. Но у нас такое расслоение. Те, кто богаты, имеют дома в своем распоряжении домашний кинотеатр, а для тех, кто беден, билет это десятая часть зарплаты. Пойти в кино такие не могут.

- Вы предвосхитили мой вопрос о цене билетов в «Ибрус» и окупаемости театра. Теперь ясно, что театр неокупаем, если даже кинотеатр «Азербайджан» неокупаем. Но цена билетов в «Ибрус» наших читателей все-таки интересует…

- На кинофильмы 3 маната, на спектакли от 5 до 8, по-моему.

- Про театр и клуб, который Вы при нем строили, - не знаю, закончили ли, - вы сказали как-то, что это попытка объединить три очень любимые Вами вещи, не считая женщин - алкоголь, кино и театр. Получилось?

- Дело в том, что хотелось иметь какой-то свой театр, свободный, независимый и тогда придумали такой бизнес-проект. Придумали построить кооперативный дом, чтобы заодно решить жилищные проблемы каких-то кинематографистов. Знаете, кооперативный бизнес очень выгодный бизнес. Наш кооператив, наша общественная организация заработала какие-то деньги и вот они, вместо того, чтобы все эти деньги положить в карман, положили на этот кинотеатр. И самое удивительное в том, что это - театр государственный. То есть мы этот театр построили и отдали государству. Впервые, после Гаджи Зейналабдина Тагиева, был построен частный кинотеатр, который был подарен государству. Каждый житель этого дома свою лепту вносил, а мы, вместо того, чтобы эти деньги унести домой, отдали на общее дело. В результате работает государственный театр, созданный на народные деньги. Время от времени нам помогают, но фактически мы выкручиваемся сами. Актеры – лучшие актеры в Азербайджане и работают практически бесплатно, за гроши. Они получают от 50 до 100 манат. Сам я, естественно, ни копейки не получаю и еще трачу на это довольно большие деньги. Кинозал я устроил потому, что думал, что на кино будут больше ходить. Не получается. Что касается клуба, то мы там время от времени собираемся. Я рассчитывал, что на застолье будет собираться не более десяти человек, чтобы было слышно друг друга. Ведь смысл застолья не в том, чтобы напиться, а в том, чтобы, раскрепостившись, поделиться своими мыслями и чувствами, чтобы с тем что получить отклик. Вообще, это гениальная традиция, которую у нас начинают все больше и больше осуждать. Ведь Баку, кроме того, что это мусульманский город, это еще и город кавказский. Здесь были замечательные кавказские традиции, когда три-четыре часа собравшиеся люди говорят друг другу приятные вещи. Это же терапия, за которую на западе люди платят огромные деньги.

- Психоаналитикам…

- Мы собираемся, дарим друг другу тепло и ласку и в этом страшном жестоком мире на несколько часов окунаемся в любовь и дружбу. Другое дело, что, выйдя на улицу, мы может убить друг друга. Но это другой вопрос. Но сеанс этот, он состоится. Поэтому я придаю этому большое значение и большего удовольствия для меня, чем посидеть с друзьями, в мире нет. Так что я пытаюсь это осуществлять в клубе.

- А теперь вопрос, который я не хотел задавать. Наверное, его неправильно, некорректно задавать, но это интересует всех. Речь идет не о ваших взаимоотношениях с Михалковым, а о конкретно фильме. Вы отказались от участия в фильме "Утомленные солнцем - 2", не согласившись с воскресением персонажей, не согласившись со словами Михалкова, что «в кино может быть всякое», посчитав, что истории их воскрешения снижают градус фильма. Об этом вы сказали в интервью…

- Это просто неубедительно и антихудожественно. А вопрос нормальный…

- А фильм Вы смотрели? И какого Вы о нем мнения?

- Ну, во-первых, на пресс-конференции в Варшаве два месяца назад, мне сказали, и я обнаружил, что значусь в титрах как автор. Я этого не знал и, вернувшись в Москву, позвонил Михалкову. Он мне сказал «Но ты же писал первую часть», на что я сказал: «Нет, сними, я здесь не участвовал». И это убрали. Я посмотрел фильм. Несмотря на то, что у нас сложнейшие отношения с Михалковым как с общественным деятелем, так как считаю, что он нанес непоправимый вред киносообществу, российскому кинематографу в целом и взаимоотношениям. Будучи шовинистом, он испортил отношения со многими деятелями кино и так далее и так далее. Так вот, несмотря на это, я посмотрел картину, и она мне понравилась. Мне понравились герои, персонажи, мне понравились диалоги и так далее. Мне не понравился он, не понравилась общая фальшивая интонация в финале, но как ремесло… Я позвонил и с удовольствием его поздравил и сказал «Клянусь чем хочешь, я с большим бы удовольствием отметил бы, что да, этот десятилетний труд и 40 миллионов дали результат».
Это ужасно. Это не просто плохой фильм, такое очень редко можно встретить кино. Это такая беспомощность, такая безвкусица, такая претенциозность, такая голая пропаганда. Я просто не знаю, что произошло с этим человеком.

- Вы подтвердили, что Азербайджану нечем похвастаться ни в судопроизводстве, ни работе прокуратуры, ни защите земельной собственности, ни в здравоохранении, короче, ни в чем, кроме нефтяного сектора. Повсюду царит произвол, взятки, коррупция и так далее. Не считаете ли Вы, что все это замыкается на одного человека - главу государства?

- Нет. Категорически нет. Категорически не считаю, потому что сама постановка вопроса неправомерна. Черчилль, по-моему, если не ошибаюсь, говорил, что «политическая борьба в Кремле напоминает борьбу под ковром, из-под которого время от времени выносят трупы». Мы ничего не знаем, что происходит там. Мы ничего не знаем, как решаются эти вопросы. Что система построена на коррупции – это вне всякого сомнения. Деньги как-то стекаются, организуются. Все это очень продуманная система. Но смог ли бы Азербайджан существовать без этой системы? Я сомневаюсь. Я говорю сейчас кощунственные вещи – но дело в том, что есть вопросы обороны, есть вопросы необходимости свободных денег для решения очень многих вопросов, которые в бюджет внести нельзя, и поэтому мы не знаем, куда идут эти деньги. Одни говорят, что они идут на строительство…

- Особняков в Дубае…

- А может, они идут на приобретение тайного оружия? Потому что ни один азербайджанец добровольно деньги не даст. Ни на что. Я беру себя, понимаете? Я когда говорю «ни один азербайджанец» я начинаю с себя, прежде всего.

- Но вы же построили театр и отдали его государству? Есть и другие такие.

- Это деньги, которые я заработал на этом же. Это не деньги, которые я заработал писанием. Это мы сделали бизнес, заработали и заработанное там же отдали государству. Это другое немножко. Во-вторых, тут важно другое. Представьте себе, если бы не было госкапитализма. Нефтяная компания была бы в частных руках, железная дорога и так далее. Они бы не платили налоги. Они подкупали этих же судей и, в результате государство оказалось бы в зависимости от группы олигархов. Поэтому очень многие вещи, которые противозаконны, которые страшны по своей сути, очень часто связаны с необходимостью, с реальностью. Я, как руководитель небольшой организации, знаю, что если я не нарушаю регулярно какие-то законы, организация не сможет работать. Потому что чтобы получить зарплату я что-то должен сделать так. Понимаете? На этой земле, сама система такая, я имею в виду и Россию, тебе скажут: «Вот это твоя зарплата, а взятками ты будешь брать столько же», понимаете? Это Азия, со своими нравами. Это началось все в советское время. Огромные деньги аккумулировались для решения государственных вопросов. Незаконным путем, на стороне, где-то кто-то как будто кому-то платил. Сейчас для решения каких-то вопросов тоже нужны свободные деньги. Где взять эти свободные деньги? Значит надо делать все с совестью. Вот в чем дело, прежде всего, а не в конкретных лицах. Общество наше в целом безнравственно, его опустили. На протяжении очень многих лет мы прожили во лжи, в неправде. Нас научили дома говорить это, а там говорить то и так далее и так далее. В результате мы пришли. Валить все это на одного человека? Я убежден, что если он начнет решительно что-то изменять, с ним не согласятся. Не так все просто. Не так все просто.

- И последний вопрос. Насколько я знаю, вино «Ибрус» вы изготавливаете всего пять лет или шесть лет, но на продажу его выставили всего год. Или даже меньше года?..

- Меньше года.

- Во-первых, почему, так сказать, разбег был пятилетний? Во-вторых, имеет ли оно коммерческий успех?

- Никакого коммерческого успеха. Именно поэтому, выставив какое-то количество этого вина на продажу, я убедился, что никакой отдачи нет. А само наше государство толкает нас всех на преступления, потому что я должен купить лицензию на производство минимум 200 тонн виноматериалов, а я произвожу всего 5 тонн. Значит, я должен обмануть? Я не могу и не хочу. Поэтому я забыл об этом. Произвожу еще и граппу, это…

- Итальянская водка…

- Виноградная, это еще более вкусная вещь. Произвожу и с удовольствием дарю ее разным людям.