В подзаголовке своей новой книги - «Амнезия» - автор, Али Акпер, определяет свою работу как Анатомия авторитаризма в эсхатологической перспективе, - вся эта лексика, включая и заглавие, точь-в-точь повторяется на азербайджанском, чуждая языковому составу и даже структуре языка, на котором создано произведение, но вместе с тем цепочка этих слов помогает раскрыть сущностные, ментальные особенности края, который стал объектом внимания.

Ясно, что автор ставит перед собой и пытается решать художественными средствами большую и сложную задачу, столь актуальную на нынешнем этапе развития человечества, особенно на так называемом евразийском регионе, так что мы можем определить жанр произведения, как роман, исходя из масштаба поднятых проблем, стремления исследовать человеческую натуру, его психику, образ жизни, даже лексику, в условиях пышно расцветшего нынешнего авторитаризма, постичь и разгадать его, пусть и контурно, без эпики, но внятно и бескомпромиссно. Причём, надо сказать, что роман современен не только по проблематике, но и новейшим изобразительно-выразительным средствам: тут стили реалистический и гротесковый, язык сочный, богатый образами и – простой, обыденный, смесь грубо-русского и примитивно-национального; есть элементы утопии и антиутопии, тут действительное, конкретное и – представляемое, а то и в изрядной степени вымышленное, но – не придуманное, ибо все описания имеют под собой реальную почву, даже галлюцинации – и те больше похожи на правду, нежели на бред, которым она лишь слегка припрятывается, но шито, как говорится, белыми нитками.

Роман густо населён, многогеройный, события привязаны к определённому месту, это малое неогосударство, где попраны все мыслимые и немыслимые демократические принципы и нормы, и оно вовсе не угадывается в намёках, не уведено в подтексты, а называется прямо и определённо, своим именем: именно Азербайджан, нефтеносный Баку, как и реальны другие сопредельные страны, так или иначе присутствующие в произведении, к примеру, такая же авторитарная Россия или Грузия, привлекательная внутренними своими делами и даже успехами. И время в романе чётко определено: события разворачиваются сегодня – в 2010-м году и даже перекинуты на 2011 год, который уже наступил, принеся с собой долгожданные перемены сверху донизу: рухнула авторитарная власть, и первым шагом нового демократического строя стала передача Министерству внутренних дел – тут метафора – стеклянно-прозрачного дома (Оруэлловская интертекстуальность?). Год 2011, повторяю, ещё не наступил, так что можно верить и не верить в то, что случилось, ну а если будут обмануты надежды, то что ж, при повторных изданиях произведения цифры эти можно будет переправить, добавляя всё новые и новые, покуда не реализуются чаяния. Единственное, что снимает эту конкретную привязку ко времени и пространству по части авторитаризма, – это вымышленные имена всех действующих во властных структурах лиц как прошлого, когда были и ЦК, и Совмин, так и настоящего и недалёкого будущего.

Главу государства зовут Ганира Милли, с биографией Елены Чаушеску. Она мать, так сказать, народа, которая сумела, подтасовав результаты выборов, когда на самом деле победил Ниязи Салаев - имя тоже придуманное - занять высокий пост после умершего мужа-президента Ислама Милли, - с ним она бок-о-бок созидала авторитарное государство... Она же повторно закрепила за собою власть уже силою оружия, приказав, дабы приостановить возмущение народа, расстрелять манифестантов, и при этом погибли, в романе даже называется точная цифра: 131 человек. Все лозунги и транспаранты славят её, вся пресса шумит о ней, она – воплощение всего светлого в народе, кладезь ума, в ней неотразимое обаяние и высочайший интеллект. Кстати, и президент Грузии, чей опыт по борьбе с полицейской коррупцией внедряет новая победившая демократия, – вовсе не Саакашвили, а некий Давид Чихладзе, имя тоже придумано. То же, к примеру, с реальной чиновной должностью нынешнего посла Азербайджана в Российской Федерации – имя, естественно, вымышленное.

Конкретные реальные дела властей с хищениями, взяточничеством и т. д., как и наступившей новой эры демократии, которые по главному герою, кого зовут Мурад, как бы очевидны, элементарны, всплывают, как правило, в разговорах-диалогах, ситуациях сексуальных, любовно-эротических, озвучиваются в разного рода интервью, житейских проявлениях – тотчас, к примеру, удаётся защитить сына Мурада Озгюра, кого хотят отчислить за то, что он отказался вызубрить стихи, посвященные президентше: достаточно было одного звонка Шейлы, навязывающейся в любовницы к Мураду. Шейла дочь идеолога авторитарной власти Сиявуша Оруджа, но народ называет его национальным Геббельсом. После ее звонка, проблема Мурада и его сына тотчас моментально разрешается.

Судьба, душевные муки, социальные переживания Мурада, казалось бы, достаточны для постижения атмосферы, или анатомии, авторитаризма, хотя тот же герой живёт больше в своих фантазиях, чем в реальности, и даже притворяется сумасшедшим, чтобы повести по ложному пути следствие, спастись от тюрьмы за совершённое, опять-таки в порыве неуправляемости, преступление. Эта и подобные им вымышленности, в которых отражаются ужасы авторитаризма, граничат вместе с тем с реальностью таких отражённых в романе событий, как нашумевшее реальное убийство, так и не раскрытое, редактора популярного оппозиционного журнала "Монитор" Эльмара Гусейнова. Это уже реальное лицо, уготовившее в одной из своих публикаций Елене-Ганире, судьбу Марии Антуанетты.

Надо было пройти через пролог "Как всё началось", или "Тривиальная реминисценция", жёстко и точно воспроизводящая движение четы Милли к вершинам власти, через главы Post Revolution-1, Post Revolution-2, Lapsus memoriae, то бишь Ошибка памяти, в которых в судьбах героев претворяется фантасмагорическая смесь реального и желаемого, трезвых оценок и амнезии после аварии, чтобы в главе пятой – Дополнения, выступающей как эпилог, оказаться в пространстве торжества разумного государства, где уже царят (точнее, через месяц-полгода восторжествуют для читателей, но герои романа уже живут в 2011 годе) закон и права личности, так нещадно попиравшиеся в условиях авторитаризма, и само собой угасают постепенно и оппозиция, и конфронтация, а прошлое остаётся лишь в книгах, кстати, и Мурада тоже: семья выпустила его, сидящего в тюрьме, дневники, это есть прочитанный нами роман, и уже было два тиража, а также пишутся новые тюремные записки - готовятся новые издания, а с ними – и хорошие гонорары... Так возводятся на пьедестал и низвергаются наземь типичные в представленных обстоятельствах как герои-деспоты, погружающие общество в состояние амнезии, так и герои-борцы, которые тщетно пытаются, а оттого устают и ретируются, противостоять политике, когда народу навязывается мысль, что его история начинается именно с нынешних предводителей, что до них была лишь тьма и беспросветность, люди влачили... – итд, набор штампов, которые, как ни странно, неплохо работают, находят поддержку в массах, в которых всё ещё, увы, сильно стадное чувство.

Вот мысли, которые возникают при чтении нового романа Али Акпера. Думается, автора можно поздравить со значительным произведением. Убеждён, что роман насытит современную азербайджанскую литературу столь необходимыми ей болью, беспокойством и тревогой, а также свежим, честным и совестливым видением – и не только в эсхатологической перспективе – национального мира.

Статья отражает точку зрения автора