Ларби Садики (Al Jazeera)

Из всех неудач "арабской весны" нет более очевидной, чем происходящее в Сирии. Невольно задаешься вопросoм: кто на Ближнем Востоке является мятежником? Протестующие, которые мирно требуют гражданских, политических и экономических прав от монархических республик и делегитимизированных правящих элит? Или сами правительства, которые, как например, в Ливии и Сирии, обрели свое "естественное состояние" в том, чтобы подвергать жизнь граждан ежедневной опасности?

ЛЕВИАФАН ”АСАДА"

Приходит на ум Гоббс. Этот английский философ, больше чем любой другой, сумел распознать тонкости человеческих страстей и недостатков, которые приводят человека к ситуации, когда он сам становится своим злейшим врагом. Сейчас, Асады находятся в таком же состоянии. И это состояние лишает их права управления над государством и людьми, которых они безжалостно уничтожают. И если бы Башар Асад, уже обнаживший перед всем миром свои политические клыки, смог бы взглянуть за пределы столь любимой им оптометрии и увидеть мир Гоббса, основанный на общественном договоре, он бы узнал, что игра боевыми мышцами не есть признак сильного правительства.

Чрезмерное применение силы против Хамы не является выражением сильного и рационального правительства. Это незаконное принуждение, которое может в один прекрасный день отправить правящих Асадов и верхушку их аппарата на скамью подсудимых в Международном Уголовном Суде.

Политическая теория Гоббса фокусируется на беспорядках и гражданской войне, вызваных непокорством человеческих страстей - как он хорошо знал из собственного изучения английской гражданской войны.

Танки Махер Асада погружают весь народ в "естественное состояние", что, согласно Гоббсу, приводит к "войне всех против всех". Это риск, с которым "арабская весна" может столкнуться в Ливии, Йемене, и, конечно же, в нашем случае, в Сирии.

СИРИЯ: РЕЖИМ, ОХВАЧЕННЫЙ МЯТЕЖОМ

Почти через 30 лет после того как Хафез Асад, с поддержки своего брата, Рифата Асада (палач Хамы), получившему политическое убежище на Западе, осуществил резню, младшее поколение Асадов испытывает политическую судьбу путем убийства во имя "режима, охваченного мятежом".

Убийства, в которых они участвуют, делают само государство мятежной, беззаконной и нелегетимной стороной этого беспорядочного восстания, которое Асады с самого начала, как и в Ливии, стремились милитаризировать через сотни убийств.

На протяжении "арабской весны", миллионы протестующих - не зависимо от диалекта, географии, политической специфики, или формы протеста – решительно возвещали миру один постулат: "мятежником является сам режим".

Это и есть настоящая декларация - "мать всех деклараций". Подобная декларация объявляет о легитимности самого сопротивления режиму, упорства в оказании сопротивления, и в случае необходимости, как в Ливии, поднятия против него оружия.

Если обратиться к словам блестящего Гоббса, "Левиафан" Асадов сделал жизнь простых граждан, живущих под мятежным режимом, "одинокой, бедной, противной, жестокой и короткой».

На самом деле, власть Асадов, которые теперь могут оказаться беззащитными перед лицом ярости, которая обрушится на них из многолюдных мечетей и площадей во время священного месяца Рамадан, находится в глубоком кризисе. С династией Асадов покончено, и Башар является ее последним "принцем". Какую бы то легитимность Асады не извлекали от антиизраильского сопротивления через Хезболлах и Хамас, ее уже тоже нет.

Кампания убийств, которая проводится в настоящее время в отношении многих городов по всей Сирии, как в Хаме и Дейр-эз-Зоре, предназначена для подавления протестов до наступления Рамадана. Рамадан привлекает в мечети толпы даже большие, чем еженедельные проповеди в пятницу, и самое меньшее, чего хочет Махер Асад в смутное время, чтобы такие собрания стали бы платформой для еще большей мобилизации против династии. К счастью для сирийцев, Асады не могут по своей прихоти изменить лунный календарь (как они сделали с конституцией, для передачи власти от отца к сыну в 2000-м), чтобы отложить Рамадан.

ХАМА "ВНЕ КОНТРОЛЯ?”

Внезапная эскалации военных действий против Хамы служит трем целям: убить момент протеста до наступления Рамадана; отправить не очень тонко завуалированную угрозу в другие города по поводу последствий бессрочных протестов; и вернуть государственный контроль над городами, в том числе в курдских областях, таких как Гамышлы.

Некоторые из этих областей проявляли полное неповиновение в течение недель, зачастую находясь в осадном положении, когда армия контролировала все подступы.

Хама остается гнойной болячкой государственно-общественных отношений: это город, где исламистское восстание было силой подавлено в 1982 году, когда погибло более 20.000 человек. Это тот самый вид материала, который Гоббс квалифицирует как свидетельство того, как неприятна может оказаться жизнь во время гражданской войны.

Сопротивление Хамы должно быть рассмотрено в следующем контексте: оно, более чем где либо в Сирии, объявляет мятежным сам режим, а не мирных гражданских протестующих. Марши протеста призывают не только к уходу Асадов, но и к привлечению к ответственности всего режима, который почти 30 лет назад превратил в жертву почти каждую семью в этом городе.

Может быть, Асады не хотят, чтобы им об этом напоминали. Однако, Башар имел достаточно времени, чтобы скопировать путь короля Мохаммеда VI, и начать процесс по примирению.

Никто и никогда не был наказан за Хаму, но режим обвинил братьев-мусульман в применении оружия и объявил их причиной восстания, что привело к судебному преследованию, репрессиям и изгнанию. Хама по-прежнему зализывает раны с 1982 года, и сегодняшние убийства добавляют соль на эти раны. Но они также укрепляют глубоко внедрившиеся настроения неповиновения ради самосохранения.

Четыре уровня власти разделяют вину за случившееся в Хаме: Асады и партия Баас, полицейская и военная бюрократия, государственная буржуазия и средства массовой информации; и клиентное духовенство. Они также несут ответственность за долгий период подавления желаний и стремлений миллионов сирийцев, которые сегодня протестуют против своего исключения из управления государством, против государственного насилия, маргинализации, династизма и непотизма.

Роль экономической элиты в контрреволюционной траектории, наблюдаемой за последнее время, является более тонкой и, следовательно, более опасной. Это социальный слой, который остается хранилищем политического консерватизма, и действует соответственно. Они живут по нормам бюрократического авторитаризма, и если он умрет, они столкнутся с неопределенным будущим, когда будет проводится более строгая проверка и учет государственных средств.

ОБЛАГОРАЖИВАНИЕ “СЕЛЬСКИХ МУЖЛАНОВ”

Перевороты 1950-х и 1960-х годов окрестьянили Арабский Ближний Восток, в результате чего государственный аппарат стал формироваться в основном из сельской среды. Они обещали республиканизм, социализм, панарабизм, социальное обеспечения, а также освобождение Палестины. Их ждал провал по всем направлениям.

Вместо этого, "сельские мужланы", по путчистки узурпировавшие государственную власть, после 50 лет у власти превратились в новую элиту. Власть была "облагорожена". Солдаты прошлого забронировали места в бизнес-классе. Так что сегодня власть прибегает к разговору через ствол пушки только тогда, когда интересам нового дворянства угрожают протесты и сопротивление.

В Сирии произошла именно такая история. Государство превратилось в дойную корову для нового дворянства, власть которого проистекает из миллиардов, которые государство им выделяет. “Облагороженные” чиновники и партнеры во власти будут защищать эти интересы жестко и до конца.

ОБРАТНО К ГОББСУ

Вернулась ли Сирия в "естественное состояние"? Это не очень хороший путь, ни для Башара, ни для Сирии. При всей непреклонности желания сохранить пост президента, Башару стоило бы прислушаться к словам Гоббса об отсутствии правового, основанного на социальном контракте политического сообщества в “естественном состоянии”: «...никакого сообщества; и что хуже всего, чувство постоянного страха, и опасность насильственной смерти".

Режим не может очистить обществo. Это золотой урок Египта и Туниса. Принуждение не способно на это.

Это один из многочисленных вопросов, над которым президенту Башару стоит задуматься. Если он хоть как-то заинтересован в счастье сирийского народа, Башар может начать с того, что избавиться от своего брата Махера, главного виновника более чем 1500 смертей, и обеспечить процветание гражданского общества, которое будет способствовать укреплению подлинной демократии.

В Сирии же, независимо от того, сколько времени Асады останутся у власти, будь то месяцы или годы, будущее уже не будет таким, как прежде.

Статья отражает точку зрения автора