В середине марта 1995 года в Азербайджане произошли события, отраженные в многочисленных публикациях как «мятеж ОМОН». С этим было закончено 17 марта, когда в Баку на своей базе, блокированной другими военными частями и соединениями, был убит командир республиканского ОМОН, замминистра внутренних дел Ровшан Джавадов. В связи с этими событиями мы публикуем воспоминания участника, полковника Исы Садыгова, в то время - замминистра обороны.

Первая моя встреча с ОМОН - а точнее, с его казахским отделением состоялась вскоре после моего назначения командиром соединения в западной зоне и моего прибытия туда. Примерно в авусте-сентябре 1992 года мне представили командира казахского ОМОН Эльчина Амирасланова. Первое, что он мне сказал – «Командир, мы в твоем распоряжении! В любое время дня и ночи - на случай боевых действий».

Мне было по душе такое начало знакомства и отношений, тем более что у них было достаточно обученных и подготовленных людей, достаточно оружия. Они часто уезжали и в другие зоны боевых действий.

Бывали и времена, когда ОМОН испытывал определенные трудности с продуктами, снаряжением, тогда я помогал им в меру своих возможностей. Они называли меня командиром до последнего дня. Того дня, когда нам пришлось встать друг против друга, лицом к лицу, в боевой обстановке и они вроде бы должны были возненавидеть меня. Но я был и оставался для них, в первую очередь, боевым другом, потому что в трудное для нашего народа время мы были в одних окопах, делили один хлеб. Я с любовью и уважением относился к ним, и они это знали.

КОМАНДИР, НЕ ВЫПОЛНЯЮЩИЙ ПРИКАЗОВ

В конце мая, примерно 29-30 мая 1993 года, меня пригласил к себе начальник полиции Казаха Исахан Ашуров, ныне известный адвокат. Он сообщил, что приехал заместитель министра внутренных дел Габиль Мамедов и было бы неплохо, если бы и я присутствовал на встрече. В кабинете я впервые познакомился с молодым человеком, заместителем министра. Он выразил обеспокоенность течением событий в Гяндже и сообщил, что есть распоряжение президента и приказ министра внутренних дел Абдуллы Аллахвердиева о направлении казахского ОМОН в Гянджу для поддержания обшественного порядка. Аналогичное распоряжение подразделениям ОМОН были направлены и в другие регионы. Пригласили Эльчина Амирасланова и ознакомили с приказом, ввели в курс дела. На следующий день они обязаны были убыть в Гянджу и оставаться там.

Но на следующий день вечером я неожиданно встретил Эльчина в Казахе. Естественно, спросил, почему они не в Гяндже? Он ответил, что «Командир сказал, что это разборки Эльчибея с Суретом, и мы в это дело не вмешиваемся». Он назвал Эльчибея «Саггал» - «Борода»...

Да, именно такова была позиция командования ОМОН, которое обязано было выполнить приказ своего министра, защитить свое правительство, своего президента. Но ни во время событий в Гяндже, ни после, казахский ОМОН не вмешался, а оставался сторонним наблюдателем. Хотя некоторые члены и подразделения ОМОН других регионов Азербайджана не только не остались в стороне, а даже приняли участие на стороне мятежников Сурета Гусейнова...

РАСФОРМИРОВАНИЕ БОЕСПОСОБНЫХ ЧАСТЕЙ

Постепенно, по истечении времени стало ясно, что не только другие члены «коалиции», но и ОМОН были просто-напросто использованы и уже в самом начале многие члены коалиции были, мягко говоря, за бортом. Кому пришлось подождать около двух лет, чтобы понять, что президентом ему не стать, кому-то не удалось, как предполагал, ни сразу, ни впоследствии получить пост премьер-министра с силовиками в подчинении, кто не дождался обещанного поста министра обороны, кто министра внутренних дел и так далее. Были назначены не те, кому это было обещано за содействие, и тем более, не те, кто справился бы с возложенными на него обязанностями лучше всех, а люди со стороны, безвольные и подвластные, кем можно было манипулировать. Всех, кто мог создать помехи и кого можно было изолировать, Гейдар Алиев изолировал в первые же недели после переворота. Каждое поражение на фронтах, каждая потеря района были и поражением Сурета и конечно же, победой и возвышением Алиева над ним. Целью Алиева была показать несостоятельность Гусейнова и для этого Алиев на какое-то время даже подчинил премьеру и силовые структуры, хотя они были полностью оголены, как например, министерство обороны. Очевидцы событий, наверное, помнят это.

Дело в том, что тогда же были расформированы 33 батальона под предлогом, что это батальоны Народного фронта, хотя никакого отношения к Народному фронту они не имели. Была проведена и ликвидация корпусов. Гейдар Алиев делал все, чтобы Сурет проиграл - и добился этого.

Эта окончательная победа Гейдара Алиева и изолирование Сурета Гусейнова обошлось Азербайджану очень дорого - в результате мы потеряли 6 районов в течении короткого времени. А ведь это было уже в то время, когда «отец нации» находился во власти.

ЛИКВИДАЦИЯ БОЕСПОСОБНЫХ КОМАНДИРОВ

На ком лежит вина за потерянные районы, за погибших людей? Какая была военная и политическая необходимость в приказе расформировать боеспособные части, одерживающие победы? Какое отношение они имели к Народному фронту? Неужели только то, что некоторые части были созданы в период президентства Эльчибея, могло служить основанием для приказа, подрывающего обороноспособность страны? И если для кого-то могло, то как назвать такого лидера и человека?

После того, как к руководству силовых структур были приведены безвольные, удобные для манипулирования люди, выбивающимся из этого ряда и наиболее организованным, подготовленным, мобильным и боеспособным оставался уже только ОМОН в главе со своим командиром Ровшаном Джавадовым. Конечно же, смелый и волевой командир мешал на пути строительства пирамиды власти Гейдара Алиева и механизма передачи власти. Он торопился, ему нужно было торопить события.

Здесь, также забегая вперед, хочу еще раз подчеркнуть, что события октября 1994, марта 1995 года никакого отношения к государственному перевороту не имеют. В этом я уверен полностью, потому что был непосредственним и участником и свидетелем этих событий. Государственный переворот, и причем вооруженный, состоялся в июне 1993 года, в результате чего была свергнута законная власть! Мятежниками было пролито много крови, один только зверский расстрел в автобусе членов Национальной гвардии, коварное убийство командира гвардии Таира Мамедова, сохранившего верность своей присяге, чего стоит. До сих пор об этих гвардейцах власти не промолвили ни слова, категорически избегая упоминания о расстрелянных.

ОБЕЩАНИЯ, ЧТО НЕ СОБИРАЛИСЬ ВЫПОЛНЯТЬ

Все это не присходило само по себе, самотеком. Кто стоял за этими кровавыми событиями? Здесь ни у кого не должно быть сомнения в том, что стоял именно тот, кто умело использовал Сурета Гусейнова, и конечно же, Ровшана Джавадова, ОМОН. Каждому из них отводилась своя роль, об этом я писал выше. Но когда дело было сделано, а власть достигнута – Гейдар Алиев не захотел делиться и стал открыто показывать это. В этом случае как Сурет, так и Ровшан имели право на возмущениие, протест, в конце концов. Ведь они, рискуя жизнями, своими людьми, всем имеющимся на время государственного переворота, пошли на условия так называемой «коалиции»! Как известно, во время госпереворота – свержения правительства Эльчибея, потери были и со стороны Сурета Гусейнова, хоть и небольшие. А их могло быть и больше! Наперед и наверняка знать ничего невозможно. А если бы переворот не удался? Тогда естественные последствия для мятежников, в том числе и командира ОМОН были неизбежны! Все это я рассматриваю с позициии участников «коалиции». И вдруг, после того как все завершается успешно и дело сделано - приходят и назначаются совсем сторонние люди, люди которых назначает Алиев, люди которые не рисковали как они, не подставляли свои головы под пули. Не только эти назначения и несправедливое распределение «премиальных», но еще и угроза их жизни. Ведь уже августе-сентябре 93-го Сурету стало ясно, что его не только обманули, но и хотят вообще уничтожить. Сразу после переворота Сурету Гусейнову поручили пост премьер-министра и подчинили силовые структуры, но они были выведены из строя основательно - цель была показать несостоятельность Сурета, как лидера и начальника, его провал, его поражение. И эта цель была достигнута Алиевым - ценой потери 6 районов. Когда Алиев победил, а Сурет это понял, Сурет на какое-то время опять вернулся в Гянджу, что начало беспокоить Алиева. Он даже с трибуны парламента неоднократно заявлял – «Вот уехал в Гянджу, сидит там и не слушает меня». Думаю, многие помнят эти его выступления.

В конце 1993 года меня впервые представили Гейдару Алиеву и это была моя первая личная встреча и беседа с ним. Вот как это произошло...

(Продолжение следует)

Статья отражает точку зрения автора