В начале ноября 1993 года нас собрали в Гянджу на расширенную коллегию, где присутствовал и президент Гейдар Алиев. На коллегию были приглашены командиры соединений и выше. Я в то время уже был заместителем министра обороны. Несколькими неделями ранее были введены должности заместителей министра по направлениям, и, по представлению министра обороны Мамедрафи Мамедова, Гейдар Алиев утвердил и меня.

Зная, что в коллегии должен участвовать и новый назначенец, он захотел увидеть его и еще до начала коллегии потребовал, чтобы представили. Когда я подошел и представился, он вытянул руку и сказал мне:

«Я думал, ты в два метра ростом. И тебе минимум 50 лет».

На что я ответил, что "нет, рост метр семьдесять шесть, а годами намного моложе". Алиев, естественно, слышал про меня - тогда мое имя много раз проходило по нескольким важным событиям, наверно, поэтому его удивили его мои рост и возраст. Это так, отступление.

Так вот, на коллегии было много выступлений, предложений. Там принимали участие, кроме военных, многие руководители государства. Но премьер-министра страны Сурета Гусейнова не было. Неожиданно предоставили слово командиру Геранбойского батальона по имени Мусто. Меня этот факт удивил, потому что приглашено было, повторюсь, звено командиров бригад и выше.

ВЫСТУПЛЕНИЕ МУСТО

Это выступление поразило многих. Выступление Мусто начал с того, что сказал:

"Сурет Гусейнов предатель и изменник! По его вине потеряно столько районов".

Он, Мусто, готов открыто выступить против Сурета и выполнить любой приказ Гейдара Алиева в отношении Сурета! Правда, Сурета Гусейнова не было на коллегии, но это происходило в его родном городе Гяндже, который он контролировал!

Еще летом Сурет – Национальный герой Азербайджана – одерживал победы, с ним не смогли справиться, обезоружить или хотя бы заставить просто выполнять приказы Баку правительственные силы, его имя было овеяно историями и легендами, во многом надуманными или раздутыми, но это было фактом - он одерживал победы в Карабахе, стал Национальным героем, совершил «победный поход» на Баку, уже в августе стал премьер-министром. В июле, уже после известных событий, после поездки в Гянджу для выяснения ситуации, Гейдар Алиев говорил о Сурете в очень уважительном и даже осторожном тоне, говорил о «требованиях Сурета Гусейнова». А тут, всего несколько месяцев спустя, посреди осени, такой резкий поворот.

ПОСЛАНИЕ, ПОНЯТНОЕ ВСЕМ

Все это время, пока выступал Мусто, Гейдар Алиев внимательно, с усмешкой у рта, слушал и иногда даже поддакивал ему. Стало ясно, что это все лишь показное выступление, направленное именно на то, чтобы сделать то, чего не могли сделать до этого - резко обозначить позицию и исподволь менявшуюся расстановку сил. Явно было видно, что Мусто просто-напросто подсадная утка. Командир Геранбойского батальона также сказал несколько слов о Карабахе. Сказал явно не по чину, положению и силам, которые он контролировал, что ему достаточно 40 танков, чтобы полностью освободить Карабах!? Это было сказано как бы в продолжение его слов о последних поражениях Сурета Гусейнова, с понятным всем противопоставлением.

Этот открытый вызов и послание в мятежном городе Сурета Гусейнова - Гяндже стало первым открытым, и очередным скрытым тревожным звонком в его карьере. Первым было расформирование 33 батальонов. Было ясно, что его обложили в его же логове и собираются ликвидировать.

Это послание достигло основной своей цели. Всем присутствующим стало ясно - с сегодняшнего дня Сурет никто, хотя он оставался премьер-министром! В его подчинении оставались формально министры-силовики, у него был хорошо вооруженный отряд лично ему преданных людей. Но позиция была обозначена, акценты расставлены и это в присутствии практически всего руководящего состава. Это был первое послание будущей победы Гейдара Алиева над Суретом, но об этом более детально я остановлюсь в следующих моих письмах, уже по июньским событиям.

«ВОЙНА – НЕ ПЯТИЛЕТНИЙ ПЛАН»

Вернусь теперь к ОМОН. Отношение Гейдара Алиева к ОМОН отличалось, естественно, от отношения к Сурету Гусейнову и не только потому, что Алиев понимал – справиться с ОМОН будет потяжелее. В ОМОН не было наркоманов и бывших дезертиров, готовых на все, склонных не столько воевать, а грабить - там были подготовленные подразделения, преданные своему командиру Ровшану Джавадову. И потом, ОМОН нужен был Алиеву. Ведь шла война и нужны были способные побеждать части.

Гейдар Алиев, естественно, очень хотел взять реванш в этой войне, делал все, чтобы и здесь проявить себя лидером и организатором, как проявлял в 70-80 годы. Но он забыл, что война - это не пятилетние планы, которые можно выполнить приписками, подхалимством и прочим. Здесь нужны были другие качества, а именно - военного руководителя, полководца. Их у него не было. И здесь все началось, как в те годы его руководства республикой - обман, подхалимство, приписки, как на стадии подготовки, так и в ходе зимней кампании, что привело к трагедии зимой 1993-94 годов. Но об этом тоже попозже, в других письмах.

В короткий период подготовки к зимней кампании 93-94 годов ОМОН сделал очень многое. Посредством ОМОН были задействованы усилия и силы по успешному завершению компании, но алиевское руководство и здесь не воспользовалось этим в нужной мере. К сожалению, есть вещи, о которых ни я, ни кто-то другой, говорить и писать не имеют права.

Здесь хочу отметить одно - ОМОН приложил все усилия, чтобы зимняя кампания прошла успешно, принимая самое активное участие как на стадии подготовки, так и в ходе самой кампании. И это несмотря на то, что они были обделены и даже обмануты новой властью. Но в отличии от Сурета Гусейнова, они были в первую очередь заинтересованы в успешном исходе войны, они на какое-то время даже забыли обиду. Я знаю и говорю об этом потому, что тесно был связан с ОМОН в тот период, и по личному поручению Гейдара Алиева мы сотрудничали до самого конца войны, до подписания режима прекращения огня. Мы вместе с Ровшаном неоднократно бывали у Алиева с докладами о ситуации и проделанной работе. Я знал, чем дышит ОМОН, настроения в коллективе.

ПРОСЬБА АЛИЕВА

Интриги в отношении ОМОН начались почти сразу, после объявления режима прекращения огня, когда уже отпала острая необходимость в сильной и боеспособной части, способной противостоять армянской агрессии, когда Гейдар Алиев начал выстраивать свою пирамиду власти и расчищать все на своем пути. Об этом ниже.

В начале января 1994 года в моей зоне ответственности состоялась встреча руководителя одного из департаментов Грузии с Ровшаном Джавадовым. На эту встречу был приглашен и я. Начальник департамента Грузии был мой близкий знакомый, поэтому я чувствовал и знал важность этой встречи. О встрече знал и Гейдар Алиев, потому что сразу после встречи Ровшан лично доложил о результатах переговоров. Поговорив с Алиевым, Ровшан сообщил мне, что Алиев приглашает и меня на встречу, и что мы немедленно должны ехать в Баку.

На следующий день я с Ровшаном были у Алиева. Обговорили все вопросы, проблемы. Вопросы были государственной важности. И если такие вопросы были поручены Ровшану президентом – значит Гейдар Алиев тогда нуждался в нем, в его помощи?..

Много моментов было обговорено и со мной. После разговоров со мной Гейдар Алиев попросил меня, по возможности, принять его предложения. Я согласился и до самого мая мы постоянно встречались с Ровшаном, меня периодически вызывал к себе Гейдар Алиев. Иногда я бывал у него вместе с Ровшаном. В то время не было ничего того, что могло бы указать на инцидент между ними - это я заявляю с полной ответственностью! Было много моментов, о которых, к сожалению, не могу написать здесь, не пришло еще время. Это были вопросы государственной важности и об этой деятельности, кроме меня, знал только Гейдар Алиев. Думаю, на этой части акцентировать внимание не стоит, по крайней мере, пока.

ГРОМКИЕ УБИЙСТВА И ОБВИНЕНИЯ

После режима прекращения огня наши встречи с Ровшаном стали намного реже и были чисто служебными, чаще я встречался с Эльчином Амираслановым и Газахским ОМОН-ом. Напряженность в отношениях ОМОН с руководством страны стали наблюдаться уже после войни, а именно режима прекращения огня. Стало ясно, что Алиев будет укреплять режим, личную власть любыми путями - по этому приципу он остановил войну, согласившись практически со своим поражением и самое страшное, с оккупацией территорий Азербайджана. Он открыто демонстрировал, что ни с кем делить власть не собирается, что вызывало естественную реакцию у тех, кто помог Гейдару Алиеву захватить власть в июне 1993 года. Это, конечно же, раздражало и ОМОН, которому еще и угрожало впереди полное расформирование.

Осенью 1994 года убиты Афияддин Джалилов и Шамси Рагимов, из следственного изолятора МНБ сбегают трое узников. В убийстве Джалилова и Рагимова обвиняют членов ОМОН...

Те обвинения, которые выдвигались против ОМОН, были очень серьезными. Но мне пришлось встретиться с теми, кого обвиняли в убийствах Джалилова и Рагимова, а именно Фазилем Мухтаровым и Фазилем Гусейновым. Те пытки и истязания, которые были использованы против них, чтобы заставить их признаться, или выбить из них признания - вызывают глубокое сомнение в доказанности этих обвинений... Об этом писал и следователь по особо важным делам Министерства национальной безопасности Рамин Нагиев. Арестованные омоновцы встречались и с министром, и с генеральним прокурором - чтобы попытаться объяснить, доказать свою непричастность - но их никто и слушать не хотел. А ведь у них были веские алиби, доказательства того, что в момент убийства они находились совсем в другом месте, а именно - на свадьбе в Сумгаите.

ЧТО НАСТОРОЖИЛО АЛИЕВА

Все это, конечно же, не могло не встревожить руководство ОМОН. И печально известный эпизод в здании Генеральной прокуратуры в начале октября 1994 года с тогдашним генпрокурором Али Омаровым тоже был естественним следствием таких обвинений и провокаций в отношении ОМОН. Уже стало понятно - над ОМОН-ом нависла серьезная угроза и рано или поздно Гейдар Алиев все равно примет меры в отношении них. Он не мог оставить их на свободе, с оружием в руках, на своем пути построения личной власти.

Видимо, Алиев рассчитывал также, что одним выстрелом убьет двух зайцев - расправится и с ОМОН, и Суретом Гусейновым во время октябрьских событий 1994 года, но затеянное не удалось. А когда весь личный состав частей с техникой и вооружением, которые были задействованы в осаде расположения ОМОН, перешли на сторону ОМОН, он насторожился. Ясно стало, что так просто спровоцировать и расправится с ОМОН невозможно. Тогда же вечером 4 октября Ровшан прибыл к зданию администрации президента, где был организован митинг и выступил там в поддержку Гейдара Алиева. Ситуация немного разрядилась, и Алиев сумел поставить точку в вопросе Сурета Гусейнова.

Казалось, ситуация разъяснилась и с ОМОН. Но дело обстояло по-иному.

Командование ОМОН действительно хотело большего - для себя и членов, для своего существования. Были сферы, естественно, торговые, экономические, где они, как считали, могут иметь позиции за свое содействие в 1993 году, чтобы помочь обеспечить нормальную жизнь и деятельность. Потому что других и не было - их никуда не допускали. Тогда многие чиновники занимались этим и это не было чем-то из ряда вон выходящим.

Они мотивировали это и тем, что им нужно материально поддерживать семьи своих погибших товарищей, своих инвалидов и раненых. Государственная поддержка была мизерной.

Здесь есть факторы, на которых я не хочу сейчас останавливаться. Суть же в том, что Гейдар Алиев не хотел делиться и более того, стал всячески препятствовать ОМОН.

НЕОЖИДАННЫЙ ЗВОНОК. НАЧАЛО СОБЫТИЙ

И на фоне этих противостояний, разногласий в Газахском ОМОН произошло выступление, выражение возмущения, своего рода протест. Оно выразилось в том, что омоновцы захватили отделение полиции в Газахе, несколько единиц боевой техники в войсковой части и административние здания. Все это происходило, насколько я помню, в ночь с 12 на 13 марта 1995 года. Могу ошибится на день, не больше. Я в это время был в Баку.

Буквально за две недели до этих событий произошли новые кадровые перестановки. Сафар Абиев был назначен министром обороны Азербадйжана, а меня назначили опять на бывшую мою должность – заместителя министра по западному направлению. Я находился в Баку в готовности сегодня-завтра убыть на место назначения - Западный регион.

13 марта утреннюю тишину в квартире неожиданно и резко разорвал телефонный звонок. Посмотрев на часы - было 5 часов - я взял трубку. Звонил Наджмеддин Садыхов, заместитель министра обороны. Он попросил меня срочно прибыть к министру.

(продолжение следует)

Статья отражает точку зрения автора