Главным светским событием этих 24 часов стало то, что второй в очереди наследник британского трона принц Уильям и его супруга Кейт объявили, что ждут ребенка.

Кейт тошнит, ее увезли в больницу. Ничего страшного, заверяет королевская семья, многих беременных на определенных стадиях этого состояния мутит.

Всё хорошо. Виндзорская династия будет продолжена – мальчиком или девочкой, правда, пока неясно. Но это совершенно неважно: в прошлом году премьеры стран Содружества, в которых главой государства формально является британский монарх, договорились о грядущих изменениях закона о престолонаследии, который уравняет в правах королевских потомков обоего пола.

В общем, кто бы там ни родился у Уильяма и Кейт, он или она имеет большие шансы со временем унаследовать корону.

Впрочем, и это не так существенно, поскольку, как известно, британский монарх выполняет в своем королевстве (и еще полутора десятках стран) функции сугубо символические – хоть от этого и не менее важные.

Сегодня невозможно себе представить и сотую долю той шумихи, которая поднялась бы вокруг известия о беременности жены будущего британского короля еще лет сто назад. Газетчики и пикейные жилеты от Лондона до Стамбула и от Мадрида до Петербурга рассуждали бы, с кем из иностранных принцев или принцесс будет помолвлен новый потомок королевского рода, когда подрастет, и как это скажется на расстановке сил в Европе и мире.

И эти рассуждения имели бы смысл, потому что монаршьи браки и монаршьи потомки были важной частью политики и дипломатии. Какая уж там любовь, какие нежности... Суровая проза власти. С солдатской грубостью это выразил Наполеон перед своим вторым браком – с Марией Луизой, дочерью австрийского императора: «Я женюсь на чреве». Которое должно было выносить наследника – и выполнить тем самым свою функцию. Странным образом восприятие монархов как небожителей и грубая, биологическая сторона монархической системы – продолжить род, чтобы увековечить власть – существовали бок о бок.

Сейчас реальной власти у коронованных особ не осталось, зато и живется им легче. Песенка «Всё могут короли», сетовавшая над тем, что «жениться по любви не может ни один король», стала анахронизмом. И может, и женится – те же Уильям и Кейт производят впечатление вполне гармоничной пары. Просто они теперь не более чем звезды светской жизни, вроде топ-моделей, популярных певцов и спортсменов. Но, в отличие от других celebrities, принцы и принцессы имеют «звездный» статус всю жизнь, и им совсем не нужно для этого ходить по подиуму в яркой одежде, петь или забивать голы. Ребенок Уильяма и Кейт даже еще не родился, но уже ведет свою внутриутробную жизнь в Твиттере.

Хотя возможно, что всё это ловкая маскировка. Просто изменились времена, изменилась и функция коронованных особ. Если раньше им следовало подчеркивать свою вознесенность над толпой подданных, то сегодня, во времена демократии, куда целесообразнее быть «такими же, как все» – конечно, с поправкой на тот самый статус пожизненных celebrities. Едва ли не самым популярным членом британской королевской семьи является младший брат Уильяма – принц Гарри, то и дело попадающий в некие забавные, глупые и не всегда пристойные истории. (Последняя была летом, когда папарацци поймали Гарри на вечеринке в Калифорнии, где он фотографировался голым и, мягко говоря, не совсем трезвым). И ничего, народу нравится – как раз потому, что «нормальный молодой парень, ну перебесится со временем». При этом Гарри – пилот боевого вертолета в Афганистане, где тоже вроде бы служит «как все» (в чем, конечно, есть сомнения).

Так что и беременность Кейт, герцогини Кембриджской – это, в общем-то, обычное приятное событие в одной обычной молодой семье. Таковы правила шоу-бизнеса, регулирующего жизнь звезд: они должны показывать публике, что они такие же, как все. Учатся, женятся, служат в армии, рожают детей. Только тогда их «обычная» жизнь будет на самом деле отличаться от жизни миллионов тех, кто наблюдает за ними – с помощью объективов папарацци или чтения официальных королевских коммюнике.