С 19 по 22 августа 1991 года в лондонском бюро радио «Свобода» работы у меня было навалом. С утра начал долбить по телефону канцелярию бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер. Но ещё раньше обменялся приветствиями с американским коллегой: «Слушай, Игорь, да у вас там Латинская Америка, а не Европа…». Я огрызнулся: «До Коста-Рики нам ещё топать и топать». (Вместо «топать и топать» я употребил слово покрепче).

Канцелярия бывшего премьера не отвечала, и я позвонил в Вену автору «Поверх барьеров» Анатолию Стреляному. Условились о записи. Нашёл по телефону Галину Старовойтову: она была в эти дни в Лондоне и буквально не сходила с телеэкранов. Записал с ней по телефону интервью. (Галину расстреляют в петербургском подъезде в ноябре 1998 года). Перезвонили из канцелярии бывшего премьера и сказали: «Маргарет не даёт интервью по телефону». Я ответил: «Передайте мадам, что её друга Майкла могут в любую минуту грохнуть». Позвонил в Москву другому автору «Поверх барьеров» - Людмиле Сараскиной. Записал её легкокрылый голос: «Те лица, которые появились сегодня в Кремле, или где они там сидят, это бесы самого мелкого пошиба. У Достоевского есть такая фраза: «мелкий бес из золотушных»…».

Пока редактировал плёнку с голосом Людмилы (в 2008 году она получит премию «Большая книга» за биографию А.Солженицына), несколько раз говорил по телефону. Московский фотограф, приехавший в Лондон, чтобы больше не возвращаться на родину, взволнованно вопрошал: «Ну, теперь у меня есть шанс остаться в Англии?». Я ответил: «Да, если вы попросите политического убежища буквально сегодня-завтра. Потом будет, скорее всего, поздно. Считайте, что лично вам повезло».

Ещё позвонили из телеканала ВВС-1. Умоляли приехать: нужно по телефону связаться с очевидцами событий в Москве. Я пообещал приехать через несколько часов. Мою жену тем временем пригласили на другой канал – ВВС-2 – с той же просьбой. В «путчистский» выпуск «Поверх барьеров» я решил включить стихи. Нашёл присланную из Москвы кассету с метаметафористами. Выбрал Александра Ерёменко, хотя качество записи было ниже среднего:

_{Он при Хрущёве квасил по штабам,
При Брежневе по банькам и бл..ям,
А при Андропове – закрывшись в кабинете.
Сейчас он пьёт при выключенном свете,
Придя домой, скрываясь в туалете.
Мне всё равно, пусть захлебнётся там!}

Снова перезвонили из канцелярии бывшего премьер-министра. Она согласилась сказать несколько слов о Майкле. Я врубил магнитофон и записал её железный голос. Поехал на телевидение. В такси вспоминал стихи Ерёменко:

_{Я тоже голосую за закон,
Свободный от воров и беззаконий,
И пью спокойно свой одеколон
за то, что не участвовал в разгоне
толпы людей, глотающих озон,
сверкающий в гудящем микрофоне.}

(Этот самый одеколон до добра Александра не доведёт).

В холле ВВС столкнулся с Олегом Гордиевским. Я узнал его, несмотря на приклеенную бороду. Он не сразу ответил на моё «Добрый день», но, поняв, что это я, откликнулся. Вечером с телеэкрана он уверял британцев, что Майклу – кранты: «Силовые структуры будут подчиняться министру обороны, министру внутренних дел и председателю КГБ, а эти люди руководят путчем». В отделе текущих событий я начал звонить в Москву своим авторам и знакомым. Юнна Мориц сказала: «Я смотрю в окно: девушки целуют солдат. Всё будет хорошо». В новостях ВВС дали голос Юнны Мориц, но её мимолётную картинку с натуры приписали анонимному очевидцу событий (стихи «На смерть Милошевича» Юнна Мориц напишет в 2006 году:

_{Теперь Милошевич, как мученик святой,
Покинул карлы дьявольской берлогу,
Теперь Гаагу он покинул с простотой,
Чья суть – свободный путь на суд, но к Богу…)}

На следующее утро в бюро «Свободы» пришла мама с сыном Женей – туристы из Одессы. Мама очень переживала. Я как мог успокоил: «У бесенят никаких шансов. Они – из золотушных». Позвонил Стреляному. Записал. Он напоминал слушателям, что Иван Бунин в период нацистской оккупации Франции сочинял свои волшебные «Тёмные аллеи», а Томасу Манну варварство нацистов не помешало написать «Иосифа и его братьев». Стреляный хладнокровно обращался к собратьям по перу:

_{Не оставляйте стараний, маэстро,
Не убирайте ладоней со лба.}

Полистал утренние газеты. В «Гардиан» Джон Ле Карре, Джулиан Барнс, Салман Рушди, Гарольд Пинтер осудили путч в Москве. Представил себе разъярённое лицо Пинтера. Он терпеть не мог Советский Союз, потому что СССР отвлекал его от единственной страсти жизни: ненависти к США. Тем временем моего 14-летнего сына Питера «мобилизовал» телеканал ITV: звонить в Москву, брать интервью, переводить, озвучивать (В 2010 году Питер поставит телефильм о жестокости московской милиции).

В начале 2011 года в Праге меня нашёл одесский бизнесмен и меценат Евгений. Мы встретились. Он помнил, как я обнадёжил его и маму в августовские дни путча: «Игорь, вы оказались правы. Всё это лопнуло, как мыльный пузырь». Я промолчал. Но всё-таки теперь, хоть и с опозданием, отвечу:

- Женя, Вы, кажется, читаете мои публикации на сайте «Свободы»? Так вот, в августе 1991 года я ошибся: победили «золотушные».

Отражает точку зрения автора